Ульевой узел

Своими наблюдениями Анатолий Степанович Буткевич подтвердил высказывание Ш. Дадана о том, что рамочные ульи по сравнению с колодами увеличивают продуктивность пчел почти в три раза. В этом, между прочим, убеждались и другие пчеловоды. Благодаря усилиям русских ученых процесс перестройки колодных пасек в рамочные шел в России в нарастающем темпе. Оставалось освоить систему ухода в разборных ульях. Но это оказалось совсем непростым делом. Осложнялось оно невероятной разнотипностью конструкций ульев, свойственной начальному этапу становления рамочного пчеловодства. Большинство их отличалось исключительной сложностью и замысловатостью. В ульевом вопросе пчеловоды России шли врассыпную, а не единым фронтом, и, как правило, каждый отстаивал ту конструкцию, которую создал сам или в которой водил пчел. Разнокалиберность ульев не способствовала, а наоборот, мешала распространению рационального пчеловодства, отпугивала мужика, усложняла дело. Ведь держать пчел на одной пасеке в разных ульях неудобно: расходуется много времени напрасно. К тому же что ни конструкция улья, то особая система ухода. Сменить одну систему на другую — дело совсем нелегкое. Преодолеть силу привычки и инерции дано не каждому. Однако основные разногласия наметились между приверженцами улья Дадана и сторонниками улья Лангстрота.

А. С. Буткевич с первых же шагов принял для себя двенадцатирамочный улей Дадана. И он его вполне устраивал, особенно на первых порах. В статье «В защиту улья Дадана», он писал: «Я никаких решительно неудобств в этих ульях не вижу, и если бы мне пришлось теперь вновь на новом месте заводить пасеку, я завел бы те же ульи почти без всяких изменений в конструкции». Этот улей он считал для себя во всех отношениях удобным.

Однако вскоре начались трудности, обусловленные именно конструкцией улья. В конце медосборного сезона он обнаруживал, что гнезда почти пусты, хотя магазины набиты медом. Отнять их — значит, оставить семью без корма. На зиму приходилось давать им сахарный сироп, или медовую сыту. Хотя это, по его словам, и «не беда», однако требует громадных затрат труда, хлопотно и небезопасно в смысле пчелиного воровства и распространения болезней. К тому же подкормки не всегда надежны. Как правило, семьи после них израбатываются и ослабевают, особенно к весне. Такого, кстати, не бывает в многоярусных ульях Лангстрота. Там сверх гнезд оставляют по одной полномедной надставке — корпусу, пчелы освобождаются от перегрузок, что и гарантирует благополучную зимовку в любой зоне страны.

В 1913 году А. С. Буткевич признается: «В даданах есть одно неудобство: это — невозможность при желании перейти на ярусные противороевые системы». Этот недостаток оказался очень серьезным. Он разграничивал одну, роевую, систему пчеловодства, кстати сказать, довольно близкую к старой колодной, от другой, противороевой, позволявшей управлять роевым инстинктом пчел и сохранять резервы. Дадановский улей перестал его устраивать.

А. С. Буткевич буквально вел дискуссию с самим собой. В конце концов он создал улей своей конструкции, желая примирить им все наиболее типичные и популярные в то время системы медового хозяйства, и назвал его «ульем для всех пчеловодов и всех мест». Идея создания универсального улья для всех пчеловодных зон, бесспорно, прогрессивна. Она не утратила своего значения и в наши дни. Американцы, и канадцы в частности, уже давно приняли единый улей Лангстрота, оправдавший себя на всей территории Америки. Благодаря целенаправленной работе американских ученых и практиков разработана высокоэффективная технология, одинаково пригодная, как для любительских, так и для промышленных пасек, как для начинающих пчеловодов, так и для знатоков.

В настоящее время Международная федерация пчеловодных объединений «Апимондия» поставила на повестку дня вопрос о создании стандартного улья для пчеловодов всего мира. В его основу положен многонадставочный улей Лангстрота.

Универсальный улей Буткевича вмещал 16 гнездовых рамок чуть ниже дадановских и чуть выше лангстротовских, имел четыре надставки на полурамку, три подкрышника (в них можно было ставить секционные рамки), отъемное дно, снабжался запасным дном и крышей. Улей производил впечатление очень сложного, громоздкого сооружения. Для кочевки он оказался непригодным, а стационарное пчеловодство отживало свой век. Да, кстати, и семьи в нем роились ничуть не меньше. Компромисс между ульями Дадана и Лангстрота не удовлетворил, между прочим, и самого конструктора. Почти до конца своих дней он продолжал совершенствовать и упрощать улей. Универсальный улей Буткевича так и не нашел поддержки у пчеловодов. Впечатляющие «универсалы» красовались лишь на пасеке самого автора.

Примирить две совершенно противоположные системы ухода, как и уйти от роения, в дадановских ульях и ульях собственной конструкции А. С. Буткевичу так и не удалось. «Для меня, — писал он, — удерживать пчел в отчих ульях оказалось невозможным, хотя я и перепробовал не одно средство, чтобы достигнуть этой цели». В другом месте он признается: «Меня пчелы заставили сложить оружие перед силой своего непреодолимого стремления к роению». Пришлось признать роение неизбежным, начать изучать его, чтобы извлечь из этого процесса возможно большую пользу.